Процесс отбора картин и динамику ММКФ мы обсудили с председателем отборочной комиссии 47 Московского Международного кинофестиваля Сергеем Лаврентьевым.
Евгений Володин: Отборочная комиссия ММКФ функционирует не круглогодично. Чем занимается Сергей Лаврентьев, когда не работает в оргкомитете? Где лежит ваша трудовая книжка?
Сергей Лаврентьев: Кажется, сейчас она лежит в Госфильмофонде, где я работаю кем-то вроде консультанта.
- Вы были программным директором КМФМК, долгое время руководили Чебоксарским МКФ. Почему прекратили сотрудничество с этими кинофорумами?
- Потому что меня оттуда выжили… Меня выживали из Казани, Чебоксар, Оренбурга и Иваново, но это отдельная история для желтой прессы. Вы же не желтая пресса?
- Ни в коем случае!
- Мое сотрудничество с несколькими кинофестивалями прервалось из-за подковерных интриг, но я в некоторой степени даже благодарен этим «подковерщикам». Все в этом мире имеет начало, период развития и конец; когда ты в течение 15 лет делаешь один и тот же фестиваль, все «замыливается». Так что я действительно благодарен тем, кто постарался исключить мое дальнейшее участие во многих кинофорумах.
- Московский Международный кинофестиваль - главный фестиваль в нашей стране. Как давно вы сотрудничаете?
- По сути, я до сих пор не работал предметно с ММКФ. Однажды Кирилл Разлогов позвал меня присоединиться к команде, но выразился при этом столь туманно, что я не распознал в его словах приглашения. И лишь спустя какое-то время на фестивале в Карловых Варах одна моя чешская знакомая спросила меня, почему я отказался работать с ММКФ. Я очень удивился, и при случае уточнил этот момент у Разлогова, который и подтвердил, что, действительно, пытался меня пригласить поучаствовать в работе отборочной комиссии. Тогда я активно участвовал в подготовке «Кинотавра» Марка Рудинштейна, и в общем не сильно расстроился из-за произошедшего недопонимания.
- Но вы же давно следите за Московским Международным кинофестивалем?
- Да, впервые я попал на ММКФ в 1969 году. Мне было 14 лет, я тогда жил в Орле и, чтобы попасть на показы, приехал в Москву к родственникам. Единственным местом, где простой зритель тогда мог посмотреть фестивальное кино, был Дворец спорта в Лужниках, и я каждое утро приезжал к открытию касс, чтобы купить билет на первый утренний фестивальный показ. На вечерние сеансы, а тем более в кинотеатры, билет достать было нереально.
А уже в 1979 году, когда я учился во ВГИКе, меня в числе группы из нескольких студентов отрядили в «Совинтерфест» - была такая организация, которая занималась международными фестивалями, премьерами и неделями иностранного кино в СССР. Мы были первыми, кто смотрел картины, присланные на фестиваль, писали для них аннотации, и уже с нашими аннотациями и «шапками» (куда вносились обычные выходные данные фильма - режиссер, оператор, композитор и т.д.) эти ленты отправлялись в отборочную комиссию. В том году исполнялось 60 лет советскому кинематографу, 27 августа было объявлено днем советского кино, и к этой дате приурочили проведение XI Фестиваля. Кинофорум запомнился еще и тем, что Фрэнсис Форд Коппола привез тогда в Москву свой фильм «Апокалипсис сегодня» и целый самолет аппаратуры, чтобы показать ленту со звуком Dolby Stereo. На меня просмотр столь зрелищной картины с тем звуковым оформлением, которое задумал и реализовал режиссер, произвел совершенно потрясающее впечатление, и сегодня, когда я слышу, что кто-то смотрит эту картину в Интернете, я гомерически хохочу.
- Хотя вы и не работали в оргкомитете Фестиваля, вы наблюдаете его в динамике. Насколько, на ваш взгляд, ММКФ 2025 года отличается от фестиваля, скажем, десятилетней давности?
- Кино - это искусство социальное (если, конечно, это искусство - что сегодня бывает далеко не всегда). И изменения в фестивале обусловлены изменениями в социально-политической ситуации в стране и в мире. С одной стороны, фильмы из недружественных стран стало получать сложнее. С другой - я только что посмотрел пять испанских картин и жду пять итальянских, есть и американские (интервью состоялось в середине февраля - Прим. ред.) - так что нельзя сказать, что мы совершенно отрезаны от западного кинематографа.
Если раньше фестиваль был единственной возможностью для киномана посмотреть кино, которое он нигде больше ни при каких обстоятельствах посмотреть не сможет - люди брали отпуска, чтобы приехать в Москву и посмотреть фестивальные фильмы - то сегодня элемент новизны, эксклюзивности пропал. Зато в последние пару лет значительно выросло количество архивных ретроспектив, и это очень важно, потому что выросло поколение, для которого кино - это то, что можно посмотреть на компьютере, планшете или даже смартфоне. Вместе с тем многие представители этого поколения имеют смутное ощущение, что кино можно и, возможно, нужно смотреть в кинозале. Я многократно ездил за западные кинофестивали, и могу сказать, что практически на всех архивных показах залы там забиты преимущественно молодыми людьми, которые зачастую сидят в проходах или даже лежат перед первым рядом. И это несмотря на то, что эти фильмы они могут посмотреть в интернете буквально за один клик.
- Возможно, это киноманы или студенты кинематографических учебных заведений?
- Вполне возможно. У нас, и сожалению, и таких нет, хотя буквально за пару последних лет они начали появляться - конечно, пока не в таком количестве, как на Западе, но тенденция явно положительная. Особенно приятно, когда молодые люди после таких показов подходят к организаторам, благодарят и говорят, что им нравится смотреть старое кино на большом экране.
Помнится, больше двадцати лет назад один ныне очень известный кинокритик, посмотрев в Карловых Варах отреставрированного «Леопарда» Лукино Висконти, подошел ко мне и поделился своими впечатлениями от просмотра. «Я посмотрел дома на компьютере всего Висконти, - сказал он, - и мне этот режиссер представлялся достаточно скучным, лишенным чувства юмора. Но, посмотрев «Леопарда» на большом экране, я понял, что сильно ошибался!»
По моему (и не только моему, надо сказать) глубокому убеждению, кино на компьютере - это не совсем кино. Точнее даже, совсем не кино. Когда ты являешься властелином изображения - можешь перемотать вперед или назад, поставить на паузу или вообще выключить, чтобы досмотреть как-нибудь потом - это лишает тебя ощущения волшебства. Кино вообще искусство волшебное: в зал приходит много людей (что очень важно!), они рассаживаются по своим местам, медленно гаснет свет и белое полотно вдруг оживает. Вот этот момент волшебства невозможен, когда ты сидишь дома на диване и нажимаешь на кнопки. Но приятно, что есть люди, которые это осознают и стремятся смотреть кино в кинотеатре.
Кстати, стоит отметить, что современная «компьютерная эра» породила и огромное количество кинематографистов - причем на Западе их больше, чем у нас - которые снимают кино в современной манере, для домашнего экрана. Если камера стоит, а люди говорят, или в кадре сплошь изображения окон, сменяющихся на экране компьютера - это не кино.
- Вы упомянули Кинотавр. Помнится, Кирилл Эмильевич сетовал не то, что до недавнего времени, когда оба фестиваля проводились летом, было сложно получить российское кино, которое продюсеры обычно приберегали для Кинотавра. Отсутствие Кинотавра упростило сегодня процесс отбора российского продукта?
- В общем, да. Не буду называть никаких названий, но скажу, что есть ряд весьма интересных российских фильмов, авторов которых звали на другие фестивали, но они отказались, потому что рассчитывают попасть на ММКФ. Естественно, многое зависит от готовности картин - те фильмы, которые готовы сейчас, можно ожидать в программах Московского фестиваля, а те, завершение работы над которыми произойдет ближе к лету, поедут в Геленджик на «Маяк».
- Может ли фестивальное кино быть массовым и собирать полные залы в прокате?
- Разница между фестивальным и прокатным кино очевидна. Очень часто картины, собирающие полные залы на фестивалях, оказываются совершенно неспособны заинтересовать массового зрителя в прокате. А если в отборочную комиссию поступают по-настоящему зрительские картины, мы часто отказываем им в отборе - такое кино лучше сразу выпускать в прокат. Кстати, в советские времена фестивальные показы проходили блоками из двух картин, вторым фильмом в которых был какой-нибудь зрелищный боевик: зритель должен был понимать, за что он заплатил немаленькие по тем временам деньги.
Искусство кино всегда подразделялось на индустрию и собственно искусство. Сегодня искусства осталось немного, а индустрия вполне себе неплохо работает, некоторые отечественные блокбастеры собирают в новогодние каникулы миллиарды рублей. Хотя, надо заметить, что считать популярность в рублях - плохая затея: только за последние пару лет цена билета значительно выросла, что в целом отразилось на росте доходов кинотеатров, но не свидетельствует о росте популярности кино. В Советском Союзе, даже когда цена билета оставалась неизменной в течение десятилетий, было принято считать количество зрителей, пришедших на ту или иную картину - и этот показатель был совершенно объективен. Если, скажем, чемпион проката России и СНГ «Чебурашка» привлек в кинозалы 23,6 миллиона зрителей, то для советского кинопроката это количество было весьма средним показателем. Скажем, «Великолепная семерка» Джона Стерджеса собрала у киноэкранов 67 миллионов советских зрителей, а абсолютным чемпионом советского проката стала мексиканская лента «Есения», которую посмотрели 91,4 миллиона наших сограждан. Заметим, что на индийские мелодрамы, которые пользовались в СССР особой любовью, основная масса зрителей приходила в кинотеатры республик Средней Азии, тогда как на «Пиратов XX века», «Фантомаса», «Золото Маккены» или «Бриллиантовую руку» зрители шли одинаково активно во всех частях страны. Число же посмотревших «Чебурашку» лишь ненамного превышает количество билетов, проданных на такие картины, как «Начало» Глеба Панфилова (20,9 млн), «Слово для защиты» Вадима Абдрашитова (20,5 млн) или «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма (20,1 млн), которые нельзя назвать блокбастерами.
- Есть ли у вас «специализация» на какой-то сфере кинематографа - например, по географическому или жанровому признаку?
- Да, у меня есть специализация, но, к великому сожалению, она сегодня совершенно не востребована. Это кино Восточной Европы, или бывших стран соцлагеря, которое я очень хорошо знал, когда эти страны были социалистическими. Я хорошо знаком со многими кинематографистами региона - от классиков до современников - но по известным причинам сегодня практически никто из них не присылает нам свои работы, за исключением, пожалуй, румын, болгар и, конечно, сербов.
Аналогичная ситуация со скандинавским кинематографом, в среде которого я знаю многих людей, занимающихся международными кинофестивалями.
- Разлогов говорил: если удалось реализовать 10% от задуманного, это уже успех. Вы согласны с таким подходом?
- В общем, да. В прессе о фестивале, бывает, пишут, что на показах мало зрителей, что московская публика ходит только на сеансы программы «Русские премьеры» в кинотеатре «Художественный»… Большой зал «Художественного» вмещает примерно 300 человек - наверное, у каждого продюсера найдется 300 друзей и знакомых, способных создать массовость на показе его картины. А вы попробуйте заполнить Первый зал «Октября» на 1500 мест! Если там сидит 300 человек, зал выглядит практически пустым. К сожалению, прошли те времена, когда на фестивальные показы в Первый зал «Октября» невозможно было попасть.
Так что да, я согласен с Разлоговым. 10% удавшегося - это уже успех.
- У Разлогова было несколько собственных программ. Какие-то из них сохранились до 47-го фестиваля (возможно, с измененными названиями, но без изменений по духу)?
- Кажется, он придумал программу «Арт-кор» - она сохранилась и в 47-м фестивале. В эту программу удобно включать картины, отличающиеся определенным кинематографическим качеством, но совершенно лишенные коммерческой составляющей.
Конечно, фестиваль лишился личных программ Разлогова - так же, как он лишился и личных программ Петра Шепотинника и других отборщиков, по разным причинам прекративших отношения с фестивалем.
- Какие новые программы, пришедшие им на смену, вам хотелось бы отметить?
- Иван Кудрявцев сочинил в 2023 году замечательное название для программы, которую я задумал к 70-летию широкого экрана: «Экранные войны. Эпизод IV: Кинотеатр наносит ответный удар». В эту программу были включены самые первые широкоэкранные фильмы - естественно, те, которые нам удалось заполучить. В прошлом году программа называлась «Эпизод I: Движение. Новая надежда» и была посвящена зарождению кинематографа, а в предстоящем 47-м фестивале цикл продолжит программа «Эпизод II: Атака звуков», посвященная, как нетрудно догадаться, началу эпохи звукового кино. Надеюсь, в будущем году мы покажем третий эпизод - про цвет.
- На 46-м фестивале сразу несколько ретроспектив были посвящены ВГИКу и архивным материалам. Эта тема будет развиваться и дальше?
- Безусловно, будет, хотя и в несколько меньшем объеме.
- Какие неожиданности зрителям готовит программа картин из архивов Госфильмофонда?
- Я не могу раскрывать сейчас всех подробностей, но надеюсь, что зрителям понравится программа «Неизвестное от известных». В нее войдут работы авторов, имена которых знакомы сегодня каждому образованному человеку на планете, но неизвестные абсолютному большинству любителей кино.
- Какие программы и ретроспективы, по вашим наблюдениям, наиболее привлекательны для массовой публики? Это должна обязательно быть программа с «продаваемым» названием, например, содержащим слово «секс»?
- Да, броское название, равно как и слово «секс», безусловно, играет значительную роль. Например, в одной из программ у нас была филиппинская лента «Лола Магдалина», которая в международном прокате называлась «Бабки-проститутки». И вот на показах этой картины зал был полон, несмотря на то что она про «бабок» - да и нет в ней ничего такого, «особенного».
Повторюсь - я очень надеюсь, что зрители с удовольствием пойдут на программу «Неизвестное от известных». На одном из недавних фестивалей мы показывали шедевр Федерико Феллини «Сладкая жизнь», который буквально за несколько месяцев до фестиваля был выпущен в кинотеатральный прокат. Не надеясь на аншлаги, мы поставили этот фильм в 11-й, самый маленький из залов «Октября» - и он оказался заполнен до отказа. Современному зрителю оказалось весьма интересно посмотреть знаменитое кино на широком экране, возможности которого маэстро Феллини использовал на полную катушку.
- Есть ли сегодня у отборщиков ММКФ объективные препятствия, закрывающие каким-то проектам дорогу на фестивальный экран?
- Да, такие препятствия есть. Например, сегодня совершенно недопустимым считается любое упоминание наркотиков или запрещенных российскими законами экстремистских движений, и поэтому картины, в которых, например, есть герои с нетрадиционной сексуальной ориентацией, мы заворачиваем. Стоит отметить, что такие фильмы в большинстве своем имеют западное происхождение, а поскольку западной кинопродукции к нам попадает сегодня мало, то и отклонять приходится в основном латиноамериканские ленты, о которых мы не слишком сожалеем.Кто: Сергей Лаврентьев