Программный директор ММКФ Кирилл Разлогов рассказал нам о принципах формирования программ главного кинофестиваля страны и высказал пожелания по улучшению его организации.
Евгений Володин: Фильмом открытия 39-го Московского международного кинофестиваля стал индийский блокбастер «Бахубали». Бывали ли ранее в истории ММКФ похожие прецеденты?
Кирилл Разлогов: Насколько я помню, фильмами открытия индийские картины не становились ни разу, хотя это надо проверять. Но вообще индийское кино в советские времена находилось в центре внимания и, соответственно, было хорошо представлено как в прокате, так и на Московском кинофестивале - по крайней мере, старшему поколению оно прекрасно известно.
- Президент ММКФ Никита Михалков сетовал на то, что несколько именитых гостей не смогли посетить в этом году фестиваль из-за санкций. Как международная обстановка повлияла на вашу работу при формировании программ ММКФ?
- На моей работе санкции практически не отразились. Всегда бывает так, что кто-то соглашается, кто-то отказывается (по разным причинам), какие-то фильмы дают нам, какие-то - в Канны и Венецию. В целом ситуация за последние годы не изменилась, потому что бизнес не обращает внимания на политические игры: если есть перспектива продать продукт, то продюсеры будут использовать этот шанс, если ее нет - отдадут свою ленту на другие рынки. В нашей стране сложился достаточно однобокий прокат, не оставляющий места для качественного иностранного, европейского и «умного» голливудского кино. Правда, в части качественного голливудского кино у нас в этом году был достигнут определенный прорыв: компания Sony Pictures предложила нам четыре картины крупных режиссеров, которые она не намерена выпускать в официальный российский прокат. Это относительно новое явление: обычно, если студия не собирается выпускать фильм в прокат на нашей территории, то она не дает его и на фестиваль. На этот раз они, видимо, сами почувствовали, что существует определенная перспектива, и пиар ленты на фестивале может способствовать выпуску ее хотя бы в ограниченный прокат.
Что же касается сложностей, то они, как всегда, были с европейским кино: например, в конкурсе не было ни французской, ни английской, ни итальянской картины. Итальянского фильма не было, потому что не смог приехать режиссер, и мы были вынуждены показать очень хорошую ленту «Нежность» во внеконкурсной программе. Постановщик этой картины Джанни Амелио - частый гость ММКФ.
Дело в том, что все достойные европейские фильмы, как правило, расписаны по своим, европейским фестивалям. Лучшие французские ленты идут в Канны, итальянские - в Венецию, испанские - в Сан-Себастьян, и нам, так или иначе, остаются картины второго ряда. Впрочем, они иногда бывают интереснее, чем фильмы первого ряда, - взять хотя бы программу «Особый взгляд» в Каннах, но тем не менее такое ограничение для нас существует. Кроме того, европейские продюсеры и дистрибьюторы очень хорошо представляют, какой рынок для них перспективен, а какой нет, и понимают, что в настоящий момент в России у них нет потенциального рынка. В результате в наш прокат попадают редкие европейские ленты, которые уже завоевали главные призы крупных фестивалей. Если у картины здесь нет бизнес-перспектив, то какой смысл давать ее в Москву на фестиваль?
С другой стороны, кроме экономической, у фильма есть и художественная сторона, связанная с контактами между кинематографистами. В этом плане нам не на что особо жаловаться, так как все эти антироссийские санкции, как правило, не принимаются творческой интеллигенцией ни в Старом, ни в Новом Свете, и фактически даже облегчают нам работу с людьми, которые с удовольствием едут к нам вопреки санкциям. Как, например, в этом году приехал Микеле Плачидо: в результате, несмотря на отсутствие в конкурсе итальянских лент, приз за вклад в мировой кинематограф и Приз имени Станиславского получили итальянские актеры.
- Сколько картин вы как программный директор ММКФ отсматриваете в процессе подготовки к фестивалю? Могли бы вы оценить, сколько времени это занимает?
- Мне трудно выделить фильмы, которые я смотрю в связи с ММКФ. В течение года я смотрю очень много, около тысячи лент. При подготовке к Московскому кинофестивалю просмотр приобретает несколько иной характер, поскольку многие картины я смотрю не полностью. Например, нас приглашают на два-три дня во Францию, в Испанию или в Японию, и за эти два-три дня мы смотрим по 40-50 фильмов. Понятно, что такой объем полностью осилить невозможно. Так что, если считать и те ленты, которые я смотрю не полностью, то в год получается около полутора тысяч, из которых на долю Московского кинофестиваля приходится, наверное, около семисот.
- Вы смотрите все эти фильмы на большом экране или часть из них приходится смотреть на индивидуальных платформах?
- Дело в том, что из лент, которые мы смотрим, многие еще не закончены, потому что в конкурсные программы ММКФ могут попасть только новые картины. Такие фильмы мы смотрим на компьютере, без цветокоррекции, без окончательной фонограммы и с прочими «недоделками». Иногда получается посмотреть незаконченные ленты и на большом экране, и можно смело утверждать, что мы используем для просмотра все доступные платформы. Но большинство картин увидеть на большом экране нет возможности, и у меня есть правило: те фильмы, которые мы отобрали для ММКФ, я стараюсь во время фестиваля посмотреть в кинозале в законченном виде, чтобы оценить, что именно мы отобрали (смеется).
- Кто и как придумывает новые программы?
- Новые программы придумываются самим кинопроцессом. Есть индивидуальные программы, которые существуют в рамках фестиваля уже многие годы, - такие как «8 1/2 фильмов» Петра Шепотинника или «Эйфория» Андрея Плахова, тематику этих программ придумывают их авторы. Что касается новых больших программ, таких как «Кино Арабского Востока» или «Кино регионов Индии», то их, как правило, придумываю я, но не «из головы», а под влиянием каких-то объективных течений в кинопроцессе.
Например, я вижу, что в последние три года кино Арабского Востока начинает играть какую-то особую роль. Для пробы я делаю программу курдского кино, за которую сначала получаю волну критики («кому нужны эти курды!»), а потом - массу хороших отзывов в прессе от специалистов. Тут же выясняется, что по политическим соображениям курды стали чуть ли не центральной нацией на современном Ближнем Востоке, и когда я на следующий год делаю программу «Кино Арабского Востока», то уже не встречаю того сопротивления, которое было раньше.
Аналогичная ситуация складывается с индийским кино. Когда я несколько лет назад предлагал дать приз за вклад в мировой кинематограф Амитабху Баччану, мне вежливо ответили, что это неприемлемо, потому что люди начнут говорить: «Как низко пал Московский кинофестиваль, он докатился до индийского кино!» Собственно, когда мы на открытии нынешнего фестиваля показали «Бахубали», реакция была примерно такой же. Но я-то вижу, что индийское кино занимает сегодня совершенно особое место, что кино регионов Индии не менее интересно, чем то, которое снято в Мумбаи (Бомбее). В итоге получается программа, которая становится определяющей для фестиваля. Может быть, программа «Кино регионов Индии» будет продолжена и в следующем году, так как этих регионов много и за одну программу все их охватить невозможно.
Новые программы ММКФ отражают актуальные тенденции мирового кинопроцесса. Например, несколько лет назад мы задумали и показали программу «Третий возраст», которая пользовалась успехом. На следующий год мне отсоветовали ее проводить - и в этом же году «Любовь» Михаэля Ханеке получила главный приз в Каннах, и стало ясно, что «третий возраст» стоит в самом центре современного кинопроцесса. В нынешнем году «Третий возраст» рассыпался по разным разделам программы, но теоретически сюда можно отнести и ленту Владимира Котта «Карп отмороженный», и целый ряд других картин в других программах, в частности, в «Русском следе».
Я довольно скептически отношусь к «персональным», авторским программам, составители которых зачастую пиарят самих себя, отбирая для своих программ заведомо выдающиеся фильмы. В этом году я, например, воздержался от программы «Секс, еда, культура, смерть», которой очень дорожу, именно потому, что не хотел делать лишний пиар себе - достаточно того, что я делаю фестиваль в целом.
Есть категория обязательных фестивальных программ, к которым я отношу ретроспективы и юбилейные программы. Если на этот год приходится годовщина Октябрьской революции, то надо сделать соответствующую программу; у Андрея Кончаловского юбилей - надо сделать программу, посвященную ему. Все остальное, по моему мнению, должно диктоваться текущим кинопроцессом, который определяется фильмами, поступающими к нам «самоходом» через специализированный портал Withoutabox, и лентами, которые мы смотрим на других фестивалях. На основе того, что мы увидели за последний год, мы и делаем новую программу, которая отражает главные особенности, моду этого года.
Вот еще пример: есть программа, посвященная Брюсу Ли, которую мы придумали вместе с директором Гонконгского киноархива, встретившись на Сахалине лет пять тому назад. Коллега рассказал, что у него в архиве хранятся картины с Брюсом Ли, который снимался в кино в юном возрасте, и у нас родилась идея соединить этот материал с фильмами, в которых Брюс Ли - звезда. Пять лет мы пытаемся воплотить эту программу в жизнь: сначала не могли найти приличных копий его классических лент, потом не могли выяснить, кому принадлежат права на эти картины, потом узнали, что архивных фильмов нет на носителях, с которых их можно показывать, потом оказалось, что за какие-то фильмы владельцы прав запросили слишком высокую цену. В этом году, казалось бы, программа должна была воплотиться в жизнь, но коллега из Гонконгского киноархива попросил из-за срочной командировки перенести ее на следующий год. Таким образом, на одну программу мы потратили шесть лет работы, и я надеюсь, что в будущем году мы наконец ее проведем.
- В этом году на фестивале впервые одна из программ была посвящена VR-фильмам. Это был разовый эксперимент или вы рассчитываете сделать ее постоянной?
- Судьбы таких «маргинальных» для ММКФ программ складываются по-разному. Например, мы были первооткрывателями программы видео-арта. В свое время у нас появилась программа «Медиа Форум», которая шла достаточно хорошо, но руководство фестиваля сочло ее слишком маргинальной и не совсем подходящей для ММКФ. В итоге команда «Медиа Форума» ушла в Пушкинский музей, и сейчас ее работа экспонируется на Expo в Венеции. Я очень сожалею об утрате этой программы, потому что мы реально были первыми в этой области. После нас подобная программа появилась на кинофестивале «Санденс», затем в Венеции, и с тех пор видео-арт прочно вошел в фестивальную жизнь.
С виртуальной реальностью ситуация несколько иная, потому что сначала такую программу сделали американцы на «Санденсе», затем она появилась в Каннах, после чего мы решили сделать аналогичную программу и на ММКФ. Я считаю, что она будет жить, это интересное направление будет развиваться и перестанет восприниматься как маргинальное.
- Что лично вы хотели бы радикально изменить в работе Московского кинофестиваля?
- Я об этом уже говорил, в том числе и вам, и продолжаю говорить всегда: я хочу, чтобы кинофорум работал нормально, круглый год и с постоянным составом организаторов. Нужно, чтобы у фестиваля была постоянная дирекция, постоянный пресс-центр, который рассылал бы приглашения сотням и тысячам журналистов, чтобы оргкомитет ММКФ работал круглый год.
- От кого или от чего зависит решение этого вопроса?
- Во-первых, это зависит от порядка финансирования фестиваля. Мы (оргкомитет) начинаем официально существовать с момента подписания договора между компанией «Медиафест» и Министерством культуры, а это происходит в январе. Первая активность при подготовке фестиваля начинается в феврале, а деньги поступают, как правило, значительно позже - в этом году, например, они пришли уже после завершения фестиваля. Надо отдать должное «Медиафесту» и компании «ТриТэ», которые делают все возможное для того, чтобы фестиваль состоялся, находят средства, привлекают спонсоров... Мы платим свои деньги за командировки и т.д. - одним словом, ситуация совершенно ненормальная.
Сайт ММКФ функционирует до июля каждого года, после чего прекращает обновляться и начинает снова работать в начале следующего года - это тоже абсолютно неприемлемо. Необходимо, чтобы сайт, как и пресс-центр, работал круглый год, чтобы велась рассылка с информацией о текущей работе, чтобы к октябрю каждого года уже были полностью готовы все ретроспективы, а к январю был ясен состав жюри. Таким образом, на тот год, когда проводится фестиваль, должна оставаться только работа по отбору конкурсных картин - поскольку речь идет о премьерах, заранее их посмотреть и отобрать не представляется возможным. Вся остальная работа может и должна быть сделана заранее, во второй половине предыдущего года. А мы сегодня не имеем права послать ни одного официального письма, пока не будет подписан договор с Минкультом. Поэтому, когда я какое-то время не работал на фестивале, то с полной ответственностью называл работу его организаторов подвигом. Сделать в таких условиях что-то приличное (я не говорю - хорошее) - уже подвиг. А для того чтобы сделать нечто в моем понимании хорошее, необходимо очень многое изменить, в первую очередь в финансовом плане.
Нам двадцать лет обещают построить Дворец фестивалей! Мы, конечно, очень дорожим дружбой с киноцентром «Октябрь», но у «Октября» связаны руки во многом, что касается проведения фестивальных показов, - например, он не имеет права продавать билеты без мест и устанавливать правила, когда зритель может входить в зал. В результате человек, заплативший деньги за билет, считает себя вправе входить в зал в середине сеанса и сгонять человека с места, и так далее.
Из того, что можно сделать даже при существующей системе организации, я бы предложил начать омолаживать отборочную комиссию, более активно привлекать к отбору фестивальных фильмов молодых людей. Однако, когда лет семь назад я сделал первую попытку, приведя в отборочную комиссию одного из своих студентов, мои коллеги встретили его в штыки. Стоит отметить, что проблема не в опыте и даже не в возрасте. По моему убеждению, фестивальный отборщик не обязательно должен быть известным критиком или регулярно писать о кино. Лучшие отборщики - это те, кто вообще никогда ничего о кино не пишут, а занимаются только отбором картин, и нигде больше не работают, кроме как на этом фестивале. В наших же сегодняшних реалиях многие люди работают одновременно на нескольких фестивалях, отнимают друг у друга фильмы, и такой конфликт интересов - с каким бы уважением мы ни относились друг к другу - не идет на пользу ни одному из нас.
Таким образом, чтобы радикально изменить в лучшую сторону процесс подготовки ММКФ, необходимо принять очень много серьезных решений. Возможно, когда-нибудь это произойдет, и Московский кинофестиваль выйдет на новый организационный и, соответственно, качественный уровень.
- Как вы относитесь к критике в свой адрес?
- Честно говоря, раньше я относился к критике очень внимательно, она была мне крайне интересна, и я старался изучать по возможности всю критику. При этом я открывал для себя порой очень интересные вещи - например, меня всегда удивляло, когда люди безудержно ругали конкурс, независимо от его качества. Сегодня я стал относиться к критике более философски, и когда некий популярный блогер пишет, что фильм «Бахубали» хуже, чем произведения одного российского режиссера, известного своими низкобюджетными комедиями, то я отношусь к таким заявлениям с улыбкой. Вот когда этот российский режиссер завоюет не только индийский, но и американский рынок, тогда мы, возможно, об этом подискутируем. А пока приходится все это объяснять, и я стараюсь делать это спокойно, без сарказма и иронии.
Есть очень хорошие, грамотные критики (причем их больше в Интернете, нежели в традиционных СМИ), и есть еще светская сторона фестиваля, которая освещается сама по себе и к нам отношения практически не имеет. Сегодня светская сторона обособилась настолько, что нас даже не приглашают на некоторые мероприятия, и это, пожалуй, даже хорошо. Светскими мероприятиями занимаются мои друзья из Chopard, которые долго ждали своего часа. Они очень хотели войти в число партнеров, но место было занято компанией Carrera & Carrera, c которой работал Никита Сергеевич Михалков. Потом в результате санкций Carrera & Carrera была вынуждена уйти, и освободившееся место с радостью заняла компания Chopard. Я очень рад, что принимал участие в установлении дружеских связей с этой компанией, деятельность которой не ограничивается финансовой поддержкой: например, они смогли пригласить в жюри Орнеллу Мути.
Вообще мне кажется, что разрыв между тремя составляющими кинофестиваля - киноманским событием, деловой частью и красочным праздником - не может быть плодотворным. Очень жаль, что мы лишились бизнес-площадки: люди, которые ее делали, организовали собственный форум - видимо, Московский кинофестиваль им уже не нужен. Между тем очевидно, что они-то фестивалю нужны, и его организаторы могли бы пойти на какие-то шаги для того, чтобы их вернуть. Аналогичная ситуация с «Медиа Форумом», который неплохо себя чувствует в Пушкинском музее и в Венеции, но ММКФ мог бы предпринять некоторые усилия, дабы снова привлечь его к сотрудничеству.
- Вы смотрите огромное количество фильмов. Согласны ли вы с распространенным сегодня мнением о том, что кинематограф разделяется на крупнобюджетные блокбастеры и фильмы для персонального экрана, которые удобнее смотреть дома?
- Такая точка зрения имеет место, хотя я отмечу, что ленты, которые ушли на телевидение - крупнобюджетные сериалы - тоже можно смело называть блокбастерами. Да, я согласен, что сегодня кино превратилось в аттракцион: самым современным режиссером можно назвать Сергея Эйзенштейна с его концепцией монтажа аттракционов, и все самые кассовые современные ленты создаются в рамках этой концепции. Для истории в большом кино места не остается, и фильмы, в основе которых лежит интересная история, практически все ушли на ТВ. Интернет завоевывает виртуальная реальность, которая через Сеть проникнет не на экраны, а в массовые устройства для воспроизведения VR - шлемы виртуальной реальности. Получают широкое распространение видеоигры с возможностью альтернативного участия игрока в том, что происходит на экране, - другими словами, аудиовизуальная вселенная расширяется во все стороны, в ней зажигаются новые звезды и гаснут старые. Наше дело в рамках фестиваля - поддерживать статус того кинематографа, который может считаться искусством.
- В следующем году кинофестиваль будет проходить в Москве в 40-й раз. Чем будет отличаться юбилейный ММКФ?
- Это зависит от очень многих обстоятельств, поэтому мне крайне сложно делать какие-либо предположения. Если ничего не изменится в организационном плане, то он не будет отличаться ничем, кроме того, что везде будет написано про 40-й, юбилейный фестиваль. Организуем один дополнительный вечер, посвященный юбилею, и все.
Если же случится чудо и у фестиваля будет существенно увеличен бюджет, то он будет чем-то отличаться внешне. Внутренне каждый следующий фестиваль отличается от предыдущего тем, что на нем демонстрируются другие фильмы.
Что касается планов, то мы всегда планируем нечто грандиозное и достаточно трудно реализуемое. Я всегда говорю, что если удается сделать десять процентов от задуманного - это уже успех. Как правило, десять процентов нам осуществить удается. Остальные девяносто процентов пришлись на долю Валентины Матвиенко, сделавшей единственный в своей жизни фестиваль в 2013 году. Туда были брошены огромные ресурсы, фестиваль был очень хорошо подготовлен, но это оказалось разовым событием, у которого не было будущего.
Московский международный кинофестиваль - это огромная постоянная работа, которая может идти по восходящей линии, а может по нисходящей, и результат этой работы зависит от очень большого числа обстоятельств. В настоящий момент я бы охарактеризовал нашу работу как плавно нисходящую: с каждым годом условия становятся все хуже, и нам приходится прикладывать все больше героических усилий для того, чтобы сохранить кинофорум на высоком уровне. Разговоры о том, как что-то улучшить, пока остаются разговорами - о фестивальном дворце, об увеличении финансирования и т.д.
В этом году наладился контакт с мэрией, которая долгое время игнорировала проблемы ММКФ. Еще один положительный момент, который можно отметить, - в этом году фестиваль вышел за пределы «Октября» и попал в городские кинозалы. То, что фестиваль покинул пределы «башни из слоновой кости» и вышел в город, очень важно, и чем больше он будет распространяться по городу, тем лучше.Кто: Кирилл Разлогов