Без сакральной связи между героями и авторами хорошее историческое кино не снять
В конце ноября компания «Кинологистика» выпускает на российские экраны биографическую ленту «Клятва». Мы попросили рассказать о картине автора сценария Татьяну Мирошник.
Евгений Володин: Расскажите, пожалуйста, как родилась идея этого фильма.
Татьяна Мирошник: Ранней весной 2014 года мой друг, журналист Александр Беланов принес папку с несколькими газетными вырезками о трагической судьбе крымского врача Наума Балабана. Информации в них было мало, в Интернете тоже почти ничего не удалось найти, но что-то в истории жизни этого человека меня зацепило. Главным же стимулом, побудившим начать работу над сценарием, стал объявленный Фондом кино конкурс сценариев о неизвестных страницах нашей истории. И я поехала в Крым за материалом.
В архиве Республики Крым я познакомилась с историком-краеведом Борисом Берлиным, автором публикаций о Науме Балабане. Берлин многие годы по крупицам собирал информацию о главвраче Симферопольской психиатрической больницы Науме Балабане и даже добился появления в 2008 году мемориальной доски на фасаде ее главного корпуса. Однако на этом Борис не остановился, и благодаря его настойчивости и нашей поддержке в 2016 году Крымской психиатрической больнице было присвоено имя Наума Балабана.
Помню, как Борис привел меня к последней квартире супругов Балабан. Во время войны они жили в доме на территории больницы, и этот дом сохранился. Я трогала холодные каменные стены, покосившийся забор, деревья, которые были молодыми во время оккупации, сидела на крыльце дома и, мне кажется, именно в это время получила какое-то духовное благословение от Наума Балабана. С тех пор он всегда незримо со мной.
Наверное, без такой сакральной связи между героями и авторами хорошее историческое кино не снять. И эту поддержку чувствовала не только я, но и многие актеры, участвовавшие в фильме, и наша съемочная группа.
Самая первая сцена мне приснилась, я увидела ее так, как она сейчас снята. Но самое удивительное, что финальная сцена спустя какое-то время приснилась и режиссеру Роману Нестеренко. Об этом и о других мистических вещах, связанных с этой работой, мы рассказали в фильме о съемках картины «Клятва», и я думаю, что зрителям будет интересно посмотреть, что происходило за кадром.
– Сколько было вариантов сценария?
– Все кинодраматурги знают, что сценарий не пишется, а переписывается. Поскольку история основана на реальных событиях, то важно было не исказить их. С другой стороны, сценарий - это все-таки мое художественное осмысление происходившего. Точнее, наше с режиссером, поскольку последняя версия сценария родилась в сотворчестве с Романом Нестеренко. В сценарии, конечно, есть вымысел, но, скорее всего, это просто правда, о которой никто не рассказывал. В каждом документе, письме, воспоминаниях мы пытались прочитать и увидеть то, что спрятано между строк.
Кроме Наума Балабана и его жены, в картине присутствуют и другие исторические персонажи: Николай Эльяш - ученик Наума Балабана, впоследствии ставший историком театра, критиком и педагогом ГИТИСа; Марина Евгеньевна Йогансон - врач, выжившая после уничтожения больницы, именно она последней видела чету Балабанов живыми; Дед Брайер - пациент, которого Наум вылечил от алкоголизма.
За пять лет сценарий переписывался несколько раз. Кроме творческих причин, были и финансовые. Первоначально это была более зрелищная, более эпическая история, со съемками в Германии и сложнопостановочными сценами в Крыму. Но после того как Фонд кино и Минкульт дважды отказали в поддержке проекта, мы переписали сценарий, сделав его более камерным. На третий раз Министерство культуры все же выделило средства на производство ленты, хотя и в два раза меньше запрашиваемой суммы. Продюсеру пришлось брать кредиты, чтобы снять достойную картину.
- Что вам дал выигрыш сценарного конкурса в Фонде кино?
- Ничего. Так как права на сценарий стали принадлежать Фонду, он просто выставил его на продажу. И сценарий сразу же купили. Я была воодушевлена и с нетерпением ждала начала съемок. Однако Фонд кино отказал компании, выкупившей у него сценарий, в финансировании производства фильма по этому сценарию. Не хочется обсуждать нашу несовершенную систему поддержки отечественного кинопроизводства, поскольку я все равно очень рада, что, как бы там ни было, картина снята и выходит на экраны.
- Из чего в итоге складывалось финансирование ленты?
- Из господдержки со стороны Министерства культуры и средств компании «Кинопрограмма XXI век». Были написаны сотни писем с просьбой оказать помощь фильму, но увы... Сейчас вспоминаю об этом с улыбкой, но я даже лично написала Владимиру Путину. Мне было важно, чтобы картина вышла. Вопреки всем сложностям. Чтобы мир узнал о таком необыкновенном человеке - Науме Балабане, о большой любви, которая была в его жизни, о выборе, который он сделал, о силе духа и призвании врача.
В какой-то момент мне предлагали продать сценарий американской компании без права принимать участие в его доработке и с условием, что съемки будут не в Крыму. Я отказалась.
- Кто оказывал влияние на изменения в сценарии?
- Есть кинодраматурги, которые очень боятся, что украдут их идеи и сценарии. Я не боялась. Я давала читать свой сценарий всем интересующимся в обмен на обратную связь. Это позволяло понять, где история провисает, где теряется внимание, где непонятно, что происходит. Благодаря этому мы вносили все новые и новые изменения вплоть до первого съемочного дня.
- Как подбирались актеры на роли?
- Сохранились несколько фотографий Наума Балабана - в юности и перед войной, а вот фотография его супруги была всего одна. Вероятно, этот снимок был сделан в день их бракосочетания.
Конечно, при подборе актеров внешнее сходство имело большое значение. Но не основное. На предварительных переговорах с актерами очень много говорили об этой истории, об эпохе, о времени, о войне… Искали единомышленников и сотворцов. Так получилось, что исполнители трех главных ролей - Наума Балабана, его жены Елизаветы и его друга Густава Шеффера - актеры из Санкт-Петербурга: Александр Баргман, Анна Вартанян и Дмитрий Готсдинер. Все очень сопереживали истории, много обсуждали с режиссером характеры и события, и всем пришлось… усиленно учить немецкий язык.
Сложнее всего пришлось актерам, играющим молодых Наума, Лизу и Густава, - их герои общаются только на немецком языке. После утверждения взрослых актеров начался поиск их персонажей в юности. Первым был утвержден Артем Болотовский, юный Наум. Сходство потрясающее - как с настоящим Наумом в молодости, так и с Александром Баргманом. Сложнее было с Густавом и Лизой. И тем не менее, ансамбль сложился: юного Густава сыграл Владимир Роганов, юную Лизу - Кристина Стефанович.
У Александра Баргмана на съемочной площадке была большая тетрадь, в которую он переписал весь сценарий и в которой постоянно делал какие-то записи и пометки. Он хотел знать все о жизни Наума Балабана, знакомился с его документами, был у его дома, общался с историками, и мне с определенного момента стало казаться, что передо мной настоящий Наум…
Когда на премьеру в Доме кино приехала из Израиля племянница Наума Балабана, она не смогла сдержать слез и обняла нашего главного актера, сказав, что во время просмотра фильма словно пообщалась со своим дядей, которого никогда не видела, но много слышала о нем от родственников.
Кроме центральных ролей, в картине много ярких образов второго плана. Это персонажи Василия Мищенко и Юрия Цурило, Игоря Грабузова и Николая Сердцева, Ольги Калмыковой и многих других.
- Как готовились к съемкам исполнители ролей пациентов психиатрической больницы?
- В этих ролях снялись актеры крымских театров. Играть таких героев крайне сложно, ведь душевная боль зачастую сильнее физической. Консультанты - врачи-психиатры - постоянно помогали актерам. Еще в сценарии для каждого больного была проработана медицинская история и диагноз. Актеры это знали заранее, что и способствовало погружению в роль.
- Где проходили съемки?
- Фильм снимался в трех городах - Ялте, Севастополе и Симферополе. Германию снимали в парке Массандровского дворца. Там, кстати, произошла одна забавная история. Мы снимали сцену объяснения в любви, и в этом время на экскурсию приехал целый автобус артековцев, веселых и шумных. Мы попросили их замереть на несколько минут, пока доснимем сцену. В парке образовалась тишина, были слышны только реплики наших героев. И вдруг после команды «снято» раздался шквал аплодисментов, и все артековцы вместо дворца рванули к нашим актерам, чтобы сфотографироваться с ними.
Весь съемочный период прошел на большом эмоциональном и душевном накале. Но один день запомнился особенно. Мы снимали сборный пункт. Вот как события тех дней в своих дневниках описывает Евсей Ефимович Гопштейн: «8 декабря население города было оповещено через своих представителей при совете старейшин еврейской общины города о распоряжении германской комендатуры, по которому все евреи независимо от пола и возраста должны были собраться к двенадцати часам в трех пунктах с запасом продовольствия на восемь дней и теплой одеждой.
Никаких пояснений к этому странному распоряжению не было, и никто не понимал ни смысла его, ни целей, какие преследовались при этом.
К двум часам дня, 10 декабря, в трех пунктах собрались уже значительные массы, тысячи человек еврейского населения города, с корзинами, чемоданами, котомками и узлами, со стариками и старухами, малыми и грудными детьми и т.д.; у выходов из зданий названных сборных пунктов стояли уже немцы-военные, присутствие которых убедительнее всего показывало, что все происходившее было не сном, не мифом, не слухами, а чем-то весьма реально-тяжелым, хотя и совершенно в то же время неясным и непонятным по общему смыслу всего происходившего и его целям…»
Сцена сбора евреев снималась в том же самом здании, где находился этот пункт в 1941 году (физический факультет Крымского медицинского института). Актеров предупредили об этом. Некоторым становилось плохо от осознания того, что именно по этим коридорам и ступенькам евреи шли на смерть. К массовым съемкам было привлечено много крымчан, которые теперь с нетерпением ждут выхода фильма. Среди них была женщина-еврейка, которая потеряла родных в этом пункте. Пришла специально, чтобы пройти этой дорогой смерти…
В Симферополе в годы войны было расстреляно более 10 тысяч евреев.
Последний съемочный день проходил в морге симферопольской психиатрической больницы. Морг тот же, что и 80 лет назад, ничего не изменилось. На стойках столов - металлические пластины с датой изготовления: июнь 1940 года. Наш Наум Балабан вполне мог стоять рядом с одним из этих столов.
Для первой и последней сцен «Клятвы» был выбран крутой обрыв с видом на море. Добираться до места съемок оказалось очень трудно. Надо было идти по склону, цепляясь за кусты. Один неверный шаг - и ты летишь вниз с большой высоты. Однако мало самому добраться до места, надо привести туда актеров, съемочную группу, доставить технику и реквизит. В нашем случае - еще и кровати… В этот день был такой ветер, что не слышно голоса человека в трех шагах от себя. Добавьте к этому штормовое море, быстро меняющиеся облака, то белые и легкие, с сияющим солнцем, то грозовые и темные, почти черные, с фиолетовыми тенями. Мне кажется, что это самые красивые кадры фильма…
- Вы упомянули сакральную поддержку героев картины. В чем она выражалась?
- Большая часть съемок прошла в Севастопольском морском госпитале Черноморского флота, ставшем местом основных событий ленты. Там мы снимали одну из самых сложных сцен - расстрел. В кадре - более сотни человек одновременно, психические больные и сотрудники больницы. Сняли все, но, просмотрев материал, поняли, что несколько кадров не получились, как нужно. Назначили день пересъемки. Прилетели актеры, собралась массовка, а на улице весь день не прекращается дождь. Только приезжаем на место - дождь останавливается, выходит солнце. Мы оперативно делаем нужные кадры, и буквально через несколько минут небо снова затягивает облаками. Однако мы успеваем все снять! Собираемся, садимся в автобус, и снова начинается ливень.
Такое же чудо произошло, когда снимали около храма. Дождь прекратился ровно на полчаса, которых нам хватило, чтобы запечатлеть короткий эпизод и уехать на другой объект в интерьере.
- Сколько было консультантов и по каким вопросам?
- На проекте работали разные консультанты - историки, краеведы, психиатры, врачи общего профиля и переводчики.
В кадре использовались оригинальные документы Наума Балабана, бережно хранимые краеведом Борисом Берлиным. Это журналы записи больных за 1941 год, дела пациентов за 1941 и 1942 годы, личные документы Наума.
- Что для вас важнее - художественная, фестивальная ценность ленты или успех в прокате?
- Недавно на фестивале «Амурская осень» фильм «Клятва» получил призы за лучший сценарий и лучшую женскую роль. Для меня эти награды приятные, но не особо значимые. Я жду реакции зрителей, их отзывов, мнений и оценок, ведь мы делали это кино для них.
- В чем заключались ваши обязанности как второго режиссера?
- Свою задачу я видела в обеспечении максимально комфортных условий работы для режиссера. Не знаю, насколько мне это удалось. Я очень люблю съемочную площадку, сама снимаю игровое и документальное кино, но в этом случае полностью доверилась режиссеру Роману Нестеренко.
- Каково значение слова «Клятва» в картине?
- Это слово в фильме имеет много смыслов. Клятва верности, клятва Гиппократа, клятва любви…
- Кем и почему было принято решение снимать черно-белую ленту?
- Съемки велись в цвете, но весь дизайн и освещение делались под черно-белую картинку. Черно-белый вариант был выбран с самого начала, как наиболее точно отражающий концепцию фильма.
- Почему для премьеры была выбрана дата 26 ноября?
- Изначально дата премьеры была назначена на 7 мая, накануне Дня Победы, но, увы, из-за пандемии начало проката было перенесено.
- Поделитесь, пожалуйста, своими творческими планами.
- Сразу после завершения съемок «Клятвы» я сделала документальную картину о Науме Балабане. Она называется «Крымский лекарь». Так уж получилось, что последние мои работы связаны с Крымом. Недавно вышла документальная лента «Артековский закал» о самой длинной артековской смене, которая длилась почти четыре года. Есть сценарий игрового фильма на эту тему. Но, как обычно, нет денег. Сейчас мы снимаем документальный сериал «География детства», в котором есть серия «Дети Крыма». В дальнейших планах - продолжать писать и снимать.Кто: Татьяна Мирошник