«Мне все хочется попробовать»
Четыре армейских товарища возвращаются в родной город, чтобы служить в ОМОНе и воевать с местной бандитской группировкой. Один из них схлестнется с криминальным авторитетом из-за женщины. В прокат выходит «Восьмерка», криминальная мелодрама по одноименной повести Захара Прилепина.
О фильме мы говорим с его режиссером Алексеем Учителем.
«Кинобизнес сегодня»: Еще в декабре 2012 года вы говорили, что в феврале 2013-го фильм будет го-тов. Планировалось, что прокат начнется накануне 2014 года, но выходит он только сейчас, в мае. Как так получилось?
Алексей Учитель: Фильм был готов не в феврале 2013 года, а ближе к лету. И поскольку действие картины происходит под Новый год, мне, действительно, было предложенo выпустить картину в Новый год. Хотя по жанру это и криминальная мелодрама, мне казалось, что в период, традиционно отданный картинам, которые будут развлекать и веселить, найдется часть зрителей, которые захотят посмотреть что-то противоположное. Это обсуждалось, долго прикидывалось, были даже какие-то подвижки, но потом все-таки дистрибьюторы и прокатчики решили, что это неправильно. Нашей дистрибьюторской компанией была DreamTeam, и выбор даты остался за ними. Из нескольких вариантов было выбрано 8 мая. С небольшим опозданием, но, как меня уверяют, главное - результат.
- За то время, пока фильм готовился, снимался и демонстрировался фокус-группам, не раз звучали утверждения о том, что режиссер Учитель в очередной раз выступил в новом качестве и сделал в этом фильме нечто такое, чего никогда не делал. Как вы относитесь к тому, что все время что-то делаете впервые?
- Я очень хорошо к этому отношусь. И, если так пишут, то я этому очень рад, потому что для меня самое интересное и по литературному, и по сценарному материалу - делать новое. И в жанровых рамках интересно делать то, чего я еще не делал. А также по каким-то творческим и физическим параметрам. В этой картине много гонок, погонь...
- А сколько вы всего в этом фильме сделали впервые?
- У меня никогда не было в руках такого драматургического материала. Я никогда не брал на пять главных ролей только дебютантов. Новички были, но чтобы сразу все основные роли исполняли дебютанты, такого не было... Я никогда не снимал столько сцен с драками. И когда появился человек, называвший себя постановщиком драк, и сделал пару сцен, то я пришел в ужас, и все эти сцены мы сделали с актерами сами. По-моему, получилось не так плохо. Тем более что Саша Новин, который играет одну из главных ролей, чемпион по карате. Я никогда не снимал сцену, в которой принимали участие 32 машины, в том числе 12 фур. Конечно, для меня многое было впервые.
- Анализируя вашу фильмографию, можно провести ассоциацию со Стэнли Кубриком. Каждый его фильм - это абсолютно новый опыт, новое кино, но вместе с тем во всех картинах чувствуется рука одного режиссера. У вас ситуация похожая. Все время что-то делается впервые. Ваша фильмография очень разная, но за ней стоит один человек, и хочется понять, где же режиссер Учитель? Какой он?
- Для меня это лестная ассоциация. Видимо, в этом и заключается какой-то фокус. Конечно, мои картины очень разные, но, я думаю, их трудно спутать с работами кого-то другого. Некоторые понятия для меня ключевые. Это предельная достоверность, естественность восприятия тех героев, которые действуют в картине. Во всех фильмах есть одно - герои попадают в экстремальную ситуацию, когда надо действовать не так, как они действовали до определенного момента. Вот эта пограничная ситуация мне наиболее интересна. И во всех картинах она присутствует.
- Для вас это принципиальный момент - каждый раз идти по новому пути? Хотелось бы развить еще немного эту тему. Есть режиссеры с четкой и стройной творческой линией. Есть линии изломанные. Как у вас?
- Почему-то некоторые считают, что я снял много фильмов. Между тем «Восьмерка» - это всего лишь седьмая моя картина. Поэтому у меня такой голод ко всему, мне все хочется попробовать. Не теряя, конечно, главного. Это должен быть тот материал, который меня трогает, задевает... И самое главное - я сам должен чего-то не понимать, что-то исследовать. Если там все разжевано и рассказано, мне это совершенно неинтересно. Это, кстати, началось еще с фильма «Рок», когда я снимал знаменитых теперь наших рок-музыкантов - и Гребенщикова, и Цоя, и прочих... Тогда они меня сначала встречали настороженно, потому что я был для них чужой. Но мне важно было смотреть на них не изнутри, а со стороны, чтобы я при этом очень хорошо знал эпоху. И еще очень важно внутреннее состояние тех людей, фильм о которых я снимаю. Скажем, в фильме «Край» героем был человек на грани сумасшествия, в хорошем смысле слова - он совершал безумные поступки, и безумие продвигало его вперед. Похожее чувство двигает и мной, как человеком и как режиссером. Должно быть безумно интересно. И ощущение нового не в том, что ты что-то кинематографически пробуешь - скажем, батальные сцены или еще что-то, а в том, что ты вместе с актерами и героями проживаешь то, чего у тебя не было в жизни. Это ощущение мне очень важно, и я ему следую, когда выбираю новый материал. Еще в моих картинах, что, к сожалению или к счастью, не ново, важна любовь. Без нее ничего не бывает. Это банально, но, тем не менее, мне это помогает и в драматургии, и в образах людей, которые там существуют.
- Хотя «Восьмерка» еще не вышла в российский прокат, за ней уже закрепилось клише «социальное кино». Как вы на это реагируете?
- Я думаю, это возникает по одной простой причине: четыре героя - омоновцы, и поэтому фильм приписывают к «социальному кино». Но это неправильно. Это чисто человеческая история. Да, эти люди - в омоновской форме, это их профессия, но не это основа для сюжета. Есть, конечно, некие социальные моменты, которые присутствуют практически в любой картине, если это не сказка, хотя и в сказке такие элементы возможны. Я очень просто отношусь ко всем определениям - авторское, фестивальное кино, социальное, политизированное и т.д., - честно скажу, меня это все совершенно не волнует. На мой взгляд, существует талантливое кино и не очень, хорошее или плохое. Вот то, чем я руководствуюсь, смотря любую картину. Если, скажем, в «Жизни Адель» (режиссер Абдельлатиф Кешиш. - Прим. ред.) присутствует некий социальный момент, то для меня намного важнее потрясающая любовная история, которая там рассказывается. А социальные аспекты могут только придать этому фильму какие-то дополнительные оттенки.
- По сообщениям прессы, когда началась работа над фильмом, повесть Захара Прилепина «Восьмерка» еще не была опубликована. Так ли это?
- Это абсолютная правда. Захар Прилепин, к счастью, смотрел мои фильмы, и, как он сказал, они его по-хорошему задевают. Мне очень нравился роман «Санькя», я говорил с Прилепиным о его экранизации, но в тот момент права принадлежали другому продюсеру, и я не мог этого сделать. И я попросил Захара присылать мне все новое, что будет выходить из-под его пера, до официального издания книги. Что он и сделал - прислал мне два произведения. Одним из них была «Восьмерка». Я прочитал и тут же позвонил, предложив ему отдать мне эту книгу «на растерзание».
- Есть такое выражение - «киногеничная проза». Прилепин как писатель киногеничен или нет?
- Да, его книги очень кинематографичны. Хотя, когда начинаешь работать над сценарием, обязательно возникают неожиданные проблемы - например, в «Восьмерке» очень много внутренних монологов. Собственно, вся повесть - это внутренний монолог. Это довольно тяжело перевести на язык кино. Но важно, что герой - это сам Прилепин. И это повесть о реальных событиях, которые произошли именно с ним. И он этого не скрывает. Поэтому все написано настолько осязаемо, точно, что ты визуально все чувствуешь. Он сам все это видел собственными глазами. У него на самом деле очень кинематографичный взгляд. И в литературе это ощущается.
- Прилепин говорил, что история, описанная в «Восьмерке», связана с его жизнью. И когда читаешь его прозу, чувствуется реальный жизненный опыт. А у вас был похожий жизненный опыт?
- Такого, безусловно, нет. Я не служил в ОМОНе, как Захар...
- Этот опыт был нужен, чтобы написать такую прозу. А чтобы снять такое кино?
- Возможно, мне бы это даже мешало. Когда ты не внутри, как в упомянутом фильме «Рок», то легче, мне кажется, анализировать и привносить какую-то фантазию. А когда ты участник, то будешь точно следовать сюжету, не свернешь куда-то в сторону. Поэтому отсутствие конкретного опыта мне совершенно не мешает. Какие-то жизненные ситуации у меня были, хотя и не буквальные совпадения. Все мы имеем какой-то опыт. Но такого подробного... Вы говорите сейчас про какую-то социальную сущность. С подобными характерами я сталкивался. Это довольно простые ребята, которые приходят после армии, и стоящий перед ними выбор весьма небогат: то ли податься в бандиты, то ли в ОМОН, то ли на завод... Поэтому интересно, когда элементарная сущность проходит испытание через экстрим, через любовную страсть, и ты становишься другим, становишься способным на совершенно безумные поступки.
- Понятно, что разница между фильмом и повестью довольно велика. Известно, что сохранена коллизия, но очень много добавлено сценаристом Александром Миндадзе. Ведь сам Прилепин над сценарием не работал?
- Прилепин сказал, что не будет работать над сценарием, но мы активно, и до начала, и по ходу его написания, много раз собирались втроем. Обсуждали. И Миндадзе, и я советовались с Прилепиным. Нам были важны детали, которые мы могли пропустить или неточно отразить. Я сразу сказал Прилепину, что у фильма будет другой финал и будет усилена любовная линия. Он был полностью согласен. Вообще, он был участником этого процесса, что мне было важно. Он смотрел, как я делаю пробы, какие ребята приходят на роли главных героев. Я настоял на его присутствии, потому что мне было интересно, совпадает мое понимание с авторским или нет.
- А в чем именно вы хотели с Прилепиным совпасть?
- Например, мы долго не могли найти героиню. По утверждению Захара, в ней должно было быть нечто такое, что ему было трудно описать, и я пытался это отыскать. И когда на кастинге появилась актриса Вильма Кутавичюте, Прилепин после одного взгляда на нее сказал: это она. И мне было это безумно приятно, потому что я был такого же мнения. Впервые встретившись с ней по поводу, не относившемуся к будущей «Восьмерке», я вдруг понял, что юная студентка ГИТИСа - та, кого мы искали. На первой же пробе она поразила всю группу - настолько это было точно и естественно. Хотя она тоже далеко не из той среды (которая описана в повести Прилепина. - Прим. ред.). И то, что наши мнения с Прилепиным совпали, было здорово.
- Дарью Урсуляк (претендентку на главную роль. - Прим. ред.) вы тоже хвалили...
- Да, хвалил.... Это было мое горе, ведь Даша - очень талантливая девочка. Но тогда я почувствовал, что Вильма больше подходит для этой роли. И я пообещал, что мы с Дашей еще обязательно встретимся в кино.
- Прилепин ведь уже видел готовый фильм?
- Да, когда я сделал первую монтажную сборку, то специально пригласил его и показал картину ему первому. От первой секунды до последней он просидел, не шелохнувшись, и признался, что ни разу не подумал, что он смотрит кино. Он сказал, что его сильно это захватило. И мне показалось, что это кино наше, в хорошем смысле слова, то есть он считает его своим, а не просто выступил автором экранизированной повести.
- А как бы вы вообще определили место писателя Прилепина в современной русской культурной и общественной жизни?
- Он, прежде всего, поразительно талантливый человек, парадоксальный, очень противоречивый, харизматичный. Наверное, пользуется большим успехом у женщин, хотя у него семья... Мне он этим и интересен - тем, что он такой разный, даже если со многими взглядами я не согласен. Но с ним безумно интересно. Ведь так мало людей, с которыми ты проводишь час-другой, а кажется, что прошла только минута. Вот он из них. Мне с ним хочется обсуждать очень многое.
- Вы взялись за криминальную мелодраму. Кажется, в российском кино и сериалах ментов, бандитов и т.д. более чем достаточно. Не перебор ли это? Каким образом вас зацепила вся эта среда?
- Я же не в криминальную историю вцепился. Меня заинтересовала история взаимоотношений. Криминал - это значит, что совершаются какие-то преступления. А в нашей истории все на грани, но ничего явного нет. Конечно, отчасти кому-то сюжет напомнит то, что показывают по «НТВ», но в том-то вся и сила Прилепина, и, надеюсь, фильма. За этим внешне похожим рисунком скрывается глубокая, интересная, эмоциональная и драматичная история. Меня лично эта история и писатель заинтересовали, это было любопытно экранизировать.
- А как вам кажется, стал ли омоновец, полицейский, оперативник, вообще «силовик» неким новым героем для искусства и общества?
- Мне кажется, что на бытовом уровне понятнее, что такое полиция, чего не скажешь про ОМОН, который присутствует на футбольных матчах или появляется на улицах в касках и со щитами... Мало кто представляет, что это такое на самом деле. Я бы не сказал, что к этому есть интерес, скорее, наоборот, отчуждение... Я не думаю, что омоновцы так уж актуальны. Понятия так быстро меняются. Вот только что интересны были спортсмены - мы все следили за Олимпийскими играми; сегодняшний кризис на Украине поднял позиции многих политиков и военных. Практика показывает, что общественное внимание к тем или иным социальным группам недолговечно. Я не думаю, что какие-то люди интересны обществу только как омоновцы. Конечно, мы зависим от сотрудников силовых структур, от их защиты. В этом смысле это волнует всех без исключения. Тем более что у каждого есть дети, и все боятся, что с ними может что-то случиться на улице.
- Какое-то количество показов фильма, в том числе на фестивале в Торонто, уже прошло. Как реагирует публика?
- Я только что вернулся с пресс-конференции в Питере. Аккредитовалось около ста журналистов. Что удивительно, на титрах никто не встал и не ушел. Была содержательная беседа. И мне кажется, что интерес очень большой. Я это говорю не для того, чтобы похвалить свое кино. Неожиданных вопросов я не услышал. Спрашивали тоже про ОМОН, актуален ли он, почему он. Почему выбран именно тот период времени (действие происходит накануне 2000 года. - Прим. ред.), а не сейчас. Как изменились с тех пор люди. Большинство вопросов было на эти темы. Я понял, что мне самому больше всего интересно, и это касается любого зрителя, будь то журналист, критик или просто человек, - цепляет его лично или нет. По тому, как люди задавали вопросы, слушали, мне показалось, что их зацепило. Я всегда остро чувствую, когда смотрят картину, но интереса мало. Но вот когда много спрашивают про съемки, как все делалось, я понимаю - попал.
- Появилась неприятная информация, что на Украине некоторые прокатчики в знак протеста отказались показывать ряд российских фильмов, в том числе и «Восьмерку». Что вы об этом думаете?
- Это полная глупость. Во-первых, никаких официальных документов о том, что фильм помещен в некий список запрещенных, ни от украинских прокатчиков, ни от властей не поступало. Это больше журналистские домыслы, кто-то где-то что-то слышал. Официально его пока никто не запрещал. Вполне возможно, что его не покажут, по глупости. Это, конечно, полная ерунда, потому что, прочитав три строчки в аннотации про ОМОН, решили, что это против Украины. Хотя я-то говорю совсем о другом, и не только в этой картине, но и в «Крае», и в «Пленном» мой главный лозунг: почему люди, которые могли улыбаться друг другу и говорить хорошие слова, становятся врагами и начинают убивать друг друга. Для меня это всегда было непонятно и ужасно. Ни прокатчик, ни тот, кто «Восьмерку» официально собирается запретить, я уверен, ее не видели. Я безумно люблю Украину, часто там снимал, знаком со многими кинематографистами, и эта ситуация мне неприятна.
Кто: Алексей Учитель