Я миролюбивый хиппи, мне нельзя драться
О том, как эволюционировала российская киноиндустрия, мы решили поговорить с человеком, который последние 20 лет фиксировал эту эволюцию документально, - со светским фотографом Геннадием Авраменко.
Евгений Володин: Вы начали карьеру светского фотографа 20 лет назад, когда киноиндустрия в России практически отсутствовала. Таким образом, можно говорить о том, что отечественный кинобизнес зародился и развивался на ваших глазах: вы присутствовали практически на всех знаковых мероприятиях. Давайте вспомним, как это происходило.
Геннадий Авраменко: Да, я пришел фотографом в журнал «МК-Бульвар», который был и остается цветным иллюстрированным приложением к «Московскому комсомольцу», в 1998 году. Мне было интересно заниматься именно светской хроникой, потому что это «мое»: ты бегаешь по разным мероприятиям, все время находишься в рабочем тонусе, фотографируешь известных людей («Мама, ты не поверишь!»), стараясь сделать это смешно. Почти сразу я обзавелся собственной рубрикой «Стоп-кадр», куда еженедельно должен был поставлять не менее шести смешных фотографий. Практически сразу я осознал, что мне очень неуютно работать с представителями так называемого шоу-бизнеса, вокруг которого десятками роились манерные и хамоватые директора, стилисты, пресс-атташе, охранники и прихлебатели, тогда как киношная тусовка, наоборот, была намного проще и симпатичнее. Это были вполне адекватные, в большинстве своем довольно интеллигентные люди, которые правильно разговаривали и иногда даже носили костюмы.
Как вы справедливо заметили, индустрии как таковой тогда еще практически не было - были разрозненные пресс-конференции, перетекавшие в модные в те времена фуршеты, а премьеры проводились в очень скромном формате. Не было привычных сегодня пресс-воллов, разного рода красных, синих, зеленых и желтых дорожек, заборов и охранников - не было ничего. Премьеры проводились в тесном «Пушкинском» и в небольших кинотеатрах вроде «Ролана» или «Художественного»; «Октябрь» до 2005 года был закрыт на масштабную реконструкцию. Практически каждая премьера начиналась с фуршета - попросту говоря, гости, заходя в кинотеатр, сразу начинали пить и даже не всегда доходили до зрительного зала.
- А что из себя представляли кинофестивали?
- Фактически то же самое. Все кинофестивали, кроме ММКФ, были выездными, на море, люди прилетали на них делать все, что угодно, но только не работать. Самая расхожая фраза в общении с прессой была: «Отстаньте от меня, я прилетел отдохнуть». Так все беспробудно и отдыхали, от журналистов до организаторов и участников. Это выглядело довольно весело - невозможно описать те времена красочнее, чем это сделал Марк Рудинштейн в «Караване историй», но с течением времени начало утомлять, причем не только журналистов, но и организаторов, и создателей фильмов.
Первым, кто радикально изменил эту ситуацию, стал Александр Ефимович Роднянский, который в 2004 году приобрел «Кинотавр» у Марка Рудинштейна. Уже на следующем «Кинотавре» все случайные люди значительно погрустнели, потому что фестиваль вдруг стал весьма серьезным, деловым, с двух недель съежился до крайне насыщенной недели. В первые же пару лет незаметно исчезли одиозные скандалисты, люди, приезжавшие «оторваться», покутить. Бурлящая инициативность директора фестиваля Полины Зуевой воплощает в жизнь какие-то совершенно фантастические вещи: мы пришли к тому, что на предстоящем в июне юбилейном, 30-м «Кинотавре» даже фотографы на красной дорожке будут одеты в костюмы, а ведь еще не так давно не редкостью был выход на сцену на церемонии закрытия, например, в шортах. Сейчас «Кинотавр», без преувеличения, стал самым главным кинофестивалем страны, с лучшими деловыми площадками, светскими мероприятиями и безупречной программой, которую ответственно собирают Ситора Алиева и Ирина Любарская.
- Эволюция «Кинотавра» как-то повлияла на другие киномероприятия?
- Конечно же, остальные киносмотры стали подтягиваться к его уровню. По времени это совпало с моментом, когда российское кино начало приносить доход. Появилась профессия продюсера, причем поначалу продюсеров никто не любил, справедливо считая главным лицом любого проекта режиссера. Однако продюсеры доказали, что в сфере кино можно добиваться прибыли, и именно тогда появился тот современный кинобизнес, который мы имеем сегодня, со всеми его атрибутами, такими как красные дорожки и миллиардные сборы. Сегодня на премьере режиссер выходит представлять фильм уже после продюсера, уступив ему место главного лица. Возможно, киноиндустрия только выиграла от того, что режиссеры остались творцами, а продюсеры стали находить и зарабатывать деньги. Эти деловые люди поняли, что на кино можно зарабатывать, а не просто показывать его и забывать о нем на следующий же день после титров с собственным именем и фуршета.
- Когда, по вашим наблюдениям, в правильную сторону изменились премьеры?
- Я думаю, что пионерами по части солидных премьер стали наши крупные компании, такие как Sony Pictures, Disney, Fox. Первой же ласточкой (а скорее, не ласточкой, а жирным голубем) стал приезд Тома Круза на премьеру фильма «Операция «Валькирия» в 2008 году. На моей памяти это первая настолько грандиозная премьера, со всеми чертами, присущими крупному кинособытию. К слову, я был на нескольких зарубежных премьерах, и могу ответственно заявить - российские ничуть не хуже, а часто лучше организованы, чем иные иностранные.
Так вот, о «Валькирии». Премьера проходила в «Пушкинском», который тогда еще был кинотеатром. Была оцеплена вся площадь, расстелена красная дорожка, вокруг сотни фанатов, фотографы стоят в одном месте, телекамеры в другом, солидная охрана, все четко по регламенту.
Мы с коллегами как раз в то время озадачились созданием профсоюза фотографов, потому что до этого у представителей нашей профессии не было никаких прав, организаторы некоторых мероприятий попросту не считали нас за людей. После стычки с охраной на одной музыкальной премии мы и создали этот профсоюз (который, правда, просуществовал недолго), и с его помощью добились для себя и своих коллег некоторых преференций. Как раз во время премьеры «Валькирии», которая проходила в январе, мы попросили, чтобы организаторы предоставили нам, фотографам, которым предстояло провести на морозе около двух часов, газовые горелки - и нам неожиданно поставили эти горелки! Это было что-то доселе совершенно невообразимое: мало того, что привезли и разрешили поснимать Тома Круза, постелили красную дорожку, так еще и по первому требованию установили нам обогревательные приборы! Премьера в итоге понравилась всем. Насколько я знаю, и сам Том Круз был в восторге. Кстати, он больше часа фотографировался на морозе в одном костюме (под которым, очевидно, было надето термобелье, но все же!), раздавал всем автографы и снялся со всеми желающими - в том числе и с нами, фотографами. Эта премьера была настолько классно организована, что с тех пор все стали на нее равняться. Планка была поднята очень высоко и с тех пор ни разу не опускалась.
- Вы могли бы выделить какую-то компанию, которая организует мероприятия лучше других?
- Даже если бы и хотелось кого-то выделить, то вряд ли это возможно: все работают на высочайшем уровне, как часы. Sony и Disney, «ЦПШ», «СТВ», «Нон-стоп», «Арт Пикчерс», «ТриТэ», «Базелевс», Yellow, Black and White... Я не могу вспомнить никого, кто устраивал бы премьеры без необходимой помпы, ажиотажа, обязательных атрибутов в виде огромных пресс-воллов, красных дорожек, на которых всегда красивый свет, милые люди...
- Что вы можете сказать об эволюции ММКФ? Как вы относитесь к переносу фестиваля на апрель?
- Идея хорошая. Я, как рабочая лошадка, только за. В июне с точки зрения климатического комфорта намного менее приятно жариться в костюме на красной дорожке, а апрель еще приятно бодрит. Кроме того, в июне все приезжали с «Кинотавра» после напряженной недели в Сочи, и отработать еще неделю в Москве практически без перерыва было непросто. Да и с точки зрения конкурса, наверное, Московскому международному кинофестивалю выгоднее проходить в апреле, перед Каннами и большинством других российских кинофестивалей.
В общем, практически все фестивали эволюционируют в лучшую сторону. Кроме того, за последние несколько лет появилось очень много новых интересных киносмотров.
- Тогда признавайтесь, какие из них вам особенно нравятся?
- Очень далекий и очень хороший фестиваль проходит на Сахалине - «Край света». Он вырос из фестиваля «Сахалинский экран», придуманного Аллой Ильиничной Суриковой. Я помню его еще в том формате: когда на Сахалин в 2011 году прилетели Якубович, Булдаков, Дуня Смирнова и ваш покорный слуга, фестиваль длился буквально три дня и запомнился в основном тем, что все немногочисленные участники отгоняли поклонников от Якубовича и Булдакова. Год спустя фестивалем неожиданно заинтересовался Алексей Агранович, который взял его в свои крепкие руки (Алла Сурикова осталась почетным президентом). Аграновичу удалось полностью переформатировать кинофорум, сделав из него очень интересное экзотическое событие, которого с нетерпением ждут многие представители кинематографического истеблишмента. Программу фестиваля составляет Алексей Медведев, которому удается сформировать уникальный сплав азиатского кино из близлежащих регионов - Тайваня, Таиланда, Кореи, Японии - и мощной подборки кино российского.
Это единственный в своем роде киносмотр, популярность которого среди жителей я могу проиллюстрировать одной запомнившейся сценкой. Билеты на показы на «Краю света» бесплатные, их надо просто получить в кассе. И вот, представьте себе, стоит очередь в кинотеатр на ленту Михаила Местецкого «Тряпичный союз» - и вдруг к счастливому зрителю, который предвкушает грядущий просмотр, подбегает какой-то человек, выхватывает у него из рук только что полученный в кассе билет и убегает. То есть кому-то не страшно было пойти на открытую кражу, только чтобы заполучить билет на никому тогда еще не известный российский фильм!
Не так давно появился фестиваль кинематографических дебютов «Движение», проходящий в Омске. Тоже неблизко, но тоже очень хорошо, душевно. Еще из относительно новых киносмотров хочется выделить фестиваль короткометражного кино «Короче». Все прилетают в Калининград и без передышки смотрят короткометражки - очень легкий, хороший формат, из которого выходят новые талантливые авторы. Сразу два классных фестиваля появилось в Нижнем Новгороде - Digital и Gorky fest. Многие старые фестивали с многолетней историей, глядя на растущую популярность новых киносмотров, также проводят ребрендинг и переформатируются - например, «Дух огня» или «Окно в Европу». С приходом компании Movie Mover в PR-службу заметно посвежел ММКФ.
- Как много в наше время зависит от грамотной PR-службы!..
- Конечно, от PR, от службы протокола зависит, как мероприятие будет выглядеть в глазах гостей и участников. С некоторых пор я тоже стараюсь помогать: работая на многих российских кинофестивалях, я понимаю, как сделать лучше, могу дать правильный совет, как расположить баннеры, что постелить, куда направить освещение и где разместить фотографов и операторов.
- А нет ли у вас мыслей использовать свою экспертизу в коммерческих целях, организовав для этого консалтинговое агентство?
- Я, конечно, инициативный человек, но не до такой степени! Не люблю быть начальником, я миролюбивый хиппи, а начальник должен быть жестким и уметь ругаться. Ругаться, конечно, умею, но очень не люблю, потому что вслед за руганью, как правило, часто случается драка, а так как я хиппи и драться мне нельзя, то стараюсь не ругаться (смеется). Возможно, когда-нибудь потом, когда мы станем старыми...
- Хорошо, давайте вернемся к Тому Крузу. Наверняка же он был не единственным, работать с кем вам понравилось? Кто еще запомнился?
- Очень запомнился визит Микки Рурка. Его привозила компания «Вольга», Ольга Тумасова и Саша Бурова, на премьеру фильма «Рестлер». Мы провели с Микки Рурком два прекрасных дня, были в синагоге, в Бутырском изоляторе, я документально фиксировал все детали его визита в Москву. Он оказался довольно флегматичным добрым дядькой, совершенно лишенным всякой звездности. Как-то он попросил кофе, и ему принесли кофе, забыв принести ложечку, чтобы размешать сахар. Обычно звезды в подобных ситуациях устраивают скандал, но Рурк, грустно посмотрев вслед уходящему официанту, спокойно размешал сахар в своей чашке пальцем, даже не поморщившись, хотя кофе был обжигающим, вытер палец об штаны и не торопясь выпил кофе.
В Бутырке он общался с зеками и даже играл с ними в теннис. Когда мы спросили, зачем ему это понадобилось, он ответил, что таким образом он готовится к новой роли русского злодея Ивана Ванко в будущем фильме «Железный человек-2».
Кого можно еще вспомнить? Уилл Смит приезжал, кажется, раза три и тоже оказался очень приятным человеком. Кэмерон Диас приятная, Джоли улыбчивая, Депп крутой. Джек Николсон милый: у меня закончилась пленка, и пока я менял катушку, он стоял и трогательно ждал. Вообще мне повезло: благодаря нашей прекрасной киноиндустрии я работал со многими невероятными артистами (у нас же были все мировые кинозвезды!), освещая их визиты сначала как папарацци, а потом и в качестве официального фотографа принимающей стороны. Эволюционируя вместе с российской киноиндустрией, я постепенно превращался из хиппи в приличного человека и тоже начал иногда носить костюм.
- А кого из наших звезд можно было бы выделить по части дружелюбия и открытости с прессой?
- Как я уже говорил, я остался в кинотусовке потому, что ее населяют в основном приличные люди. Без перьев (смеется). Выделять, кто в этой тусовке хороший, а кто плохой, я не буду - скорее, по пальцам одной руки можно пересчитать тех, кто из-за каких-то личных комплексов не любит фотографироваться. Ведь если следовать логике профессионального фотографа, то человек, который хочет фотографироваться, хороший, а который не хочет, - плохой. По этой логике к «плохим» следовало бы причислить Дмитрия Певцова, Сергея Гармаша и еще буквально пару-тройку артистов. Впрочем, даже Гармаша удается сфотографировать «через не хочу». Если продюсер спросит меня, почему я не снял Сергея Леонидовича, я же не могу ответить - потому что он не хотел сниматься. Ведь с продюсером-то Гармаш улыбается, здоровается, пьет чай и вообще любезен.
Вспоминается сценка, произошедшая на днях на церемонии вручения премии АПКиТ. Идет министр Мединский, на которого налетает куча фотографов и начинает его снимать. В конце концов ему удается спастись, и тут к нему подхожу я и предлагаю сфотографироваться на фоне логотипа АПКиТ, потому что мне нужен именно такой снимок и никакой другой. Естественно, Владимир Ростиславович возражает - ведь он только что несколько минут потратил на фотографирование, и мне приходится ему предельно вежливо объяснять, что я его не снимал и что мне нужен его снимок на фоне такого-то баннера. Мединский оглядывается вокруг, понимает, что, действительно, на фоне этого баннера его никто не снимал, и идет фотографироваться.
С опытом и возрастом приходит здоровый цинизм. Ну что мне может сделать человек, который не хочет фотографироваться и которого мне приходится с той или иной степенью назойливости уговаривать? Ничего.
Кстати, любой фотоколл с приезжающими западными звездами до недавних пор представлял собой странную немую сцену: звезда позирует, фотографы молча щелкают затворами. А я на Каннском кинофестивале нахватался опыта. Впервые я там оказался благодаря главе «Роскино» Екатерине Мцитуридзе, работал в Российском павильоне, «впитывал». В Каннах такой балаган на фестивальной красной дорожке: все орут на всех языках мира, шутят, даже иногда хамят в открытую, даром что в смокингах. Конечная цель - взгляд артиста в твой объектив, и этой цели фотографы пытаются достигнуть любой ценой. Отрадно, что в результате молчаливые фотоколлы образца 2008 года канули в Лету, и им на смену пришли живые и непосредственные мероприятия образца 2019-го.
- Кто первым разведал великолепную площадку на крыше отеля «Ритц-Карлтон»?
- Я думаю, что это были девушки из Sony - Наташа Шталева и Юля Бойкова. Все остальные компании быстро оценили уникальность открывающегося с этой площадки вида и с удовольствием переняли их опыт. Лучше площадки, пожалуй, во всей Москве не найти.
- Что еще изменилось за 20 лет в вашей работе?
- Изменилась сама культура светской фотографии. 20 лет назад большой удачей было вообще сфотографировать нужного человека, и люди нашей профессии ловили каждую возможность нащупать видоискателем звезду. Артисты воспринимали фотографов как кинокамеру, перед которой надо как-то двигаться, а остановиться и улыбнуться было просто не принято.
За 20 лет все изменилось, вывернулось наизнанку. Теперь, даже если ты хочешь сделать живой кадр, артист застывает, как только видит направленный на него объектив. Сегодня репортажная съемка почти забыта: артист стоит перед пресс-воллом, ты подходишь, делаешь фотографию в полный рост, по пояс и портрет, и все. Теперь, чтобы «сделать смешно», приходится работать в два раза больше.
Кроме того, 20 лет назад не было запрещено снимать людей во время еды. Лично мне подобное всегда было неприятно по эстетическим соображениям, но в целом это позволялось, и некоторые фотографы этим пользовались, в результате чего в прессе то и дело появлялись снимки людей за столами, условно говоря, с бутербродом в одной руке и с рюмкой в другой. Я же перестал замечать людей, которые едят, после одного инцидента, произошедшего на фестивале «Дух огня». Я направил объектив на Александра Абдулова, не собираясь даже его снимать, но Александр Гаврилович, заметив это, от души на меня наорал - возможно, это была своего рода показательная порка, чтобы другим неповадно было. С тех пор я перестал даже просто направлять объектив на «людей с едой».
К тому же не так давно у нас произошли изменения в законодательстве, и теперь запрещено показывать в прессе людей с рюмкой или с сигаретой. Пить и курить стало немодно, и светская фотография стала абсолютно выхолощенной, скучной. Сегодня на 90% светских фотографий изображены люди, смотрящие в кадр, в полный рост либо по пояс,
с улыбкой или без. Более или менее живые кадры удается сделать только на красных дорожках, и их живость целиком зависит от персонажа, который идет по дорожке. Например, мой бывший коллега-фотограф Владимир Мишуков, ставший прекрасным актером, первым стал подпрыгивать на дорожке, давая нам возможность сделать классные живые фотографии, и его пример многим пришелся по душе. Фотографы очень благодарны артистам, позволяющим сделать фото, которое выбивается из общего «столбостояния», - такая фотография будет жить долго, и у нее, конечно, гораздо больше шансов попасть на страницы прессы, а то и на выставку. Тех, кто позирует как струна, тоже можно понять: артистам, согласно контракту, нужно показать рекламируемый наряд или ювелирные украшения, а это можно сделать только в статике.
А еще за последние 20 лет практически вымерли папарацци - фотографы, охотящиеся за звездами в надежде сделать удачный снимок. Эти люди никуда не делись, но в большинстве своем они переквалифицировались в «приличных» фотографов. Несмотря на то что подобные фотографии по-прежнему пользуются спросом, никто не следит за ними, как раньше, потому что гораздо больше такого материала добывается из того же «Инстаграма». Кроме того, люди стали более осторожными и заранее замечают направленный на них объектив, поэтому 90% «компрометирующих» материалов снимается сегодня на обычный мобильник случайными прохожими.
Умрет ли со всеми этими мобильниками профессия светского фотографа? Не дождетесь!Кто: Геннадий Авраменко